Кирилл Мартынов
^{Восстановление «народного мемориала» на Большом Москворецком мосту. Фоторепортаж Виталий Кавтарадзе}

В делах и речах правительства столько истерии», — писал в своем дневнике филолог Виктор Клемперер, пытавшийся распутать риторические ходы ультраправой идеологии в Европе 30-х годов прошлого века. Дневник в итоге был издан как замечательная книга «Язык Третьего рейха». В ней автор подмечает, что нацистские власти с самого начала создавали плотную атмосферу страха, словно в голливудских триллерах, и создавать ее могли только те, которые отчаянно боялись сами. Аналогия современной России и поздней Веймарской республики, увы, успела стать избитой, и злоупотреблять ею не следует. Однако все режимы, опирающиеся на правый популизм и риторику национального возрождения, имеют общие черты. Например, они не доверяют собственному народу, догадываются о своей нелегитимности, а еще боятся.

Российские власти (или добровольные их помощники) боятся, например, памяти об убитом Борисе Немцове. Вокруг народного мемориала политика на Замоскворецком мосту развернулось сражение — пока, к счастью, лежащее в символической плоскости противостояния неведомых коммунальных служб и гражданских активистов. Неизвестные в штатском по вечерам зачищают место убийства — так, чтобы на следующее утро люди вновь начинали нести сюда цветы, фотографии и свечи. Цель властей состоит в том, чтобы радикальное насилие оставалось незамеченным, чтобы предать его забвению: дескать, месяц прошел, новость обсудили, пора убраться и забыть. Будто бы и не было никакого убийства вовсе. Нет нужды портить торжественный вид на Кремль этой вашей народной памятью. Насилия в России официально не существует вовсе.

Эта тактика ретуширования (причем буквального) социальной реальности ведет лишь к расширенному импорту квазигосударства «Новороссия», построенного на прямом насилии, внутрь России. Все знают, что сезон охоты на врагов народа открыт, так что даже московская полиция вынуждена официально предлагать охрану журналистам «Эха Москвы».

Угрозы политическим оппонентам, как, например, угроза сотруднице «Новой газеты» в Санкт-Петербурге» Александре Гармажаповой со стороны националиста Любомирского, организатора ультраправого интернационала, — отныне воспринимаются всерьез.

Власти затеяли опасную игру: в сущности, акции вроде зачистки народного мемориала провоцируют людей на открытое неповиновение. Десятки тысяч людей вышли на улицы в день памяти Немцова — теперь нам намекают, что ходили зря. Не случайно зачистка была проведена силами неизвестных, без каких-либо комментариев со стороны официальных лиц. Завтра мост оцепят полицией и запретят к нему приближаться с цветами?

Разумеется, рациональная стратегия для государства состояла бы в том, чтобы всеми возможными способами солидаризоваться с трауром по Немцову и присвоить его себе, возглавить. Путин вполне мог бы приехать на прощание со своим бывшим конкурентом (тоже преемником Ельцина). Депутаты Госдумы не разломились бы надвое, если бы встали в память о руководителе одной из парламентских фракций предыдущих созывов парламента на минуту молчания. Да на мосту можно было сделать официальный памятный знак, рядом с которым еще долго лежали бы цветы. Но изуверская логика правого популизма в нынешнем 2015 году делает это невозможным.

Немцова слишком долго называли врагом в череде других предполагаемых врагов России. Так что теперь чтить его память —  значит скомпрометировать себя связями с оппозицией и тоже стать врагом.

Так что быть при власти в современной России, дышать этой атмосферой и оставаться человеком — это уже почти непосильная с моральной точки зрения задача. Машина по производству врагов уже не остановится, но еще может сломаться.

http://www.novayagazeta.ru/columns/67827.html