«Первый на планете русский блогер» Антон Носик в статье для The New Republic рассказывает об истории интернета в России, которая, по его мнению, может завершиться уже этим летом, а то и раньше.

Начинается статья с воспоминаний о встрече группы интернет-деятелей с Владимиром Путиным в декабре 1999 года, незадолго до того, как он впервые приступил к исполнению обязанностей президента России. «Теперь в это трудно поверить», пишет Носик, но в тот день он «торжественно пообещал уважать и охранять сетевую свободу слова и коммерческой деятельности», отдельно упомянув о том, что китайская и вьетнамская модели представляются ему неприемлемыми.

Слова Путина вызвали у присутствующих «озадаченность и недоверие», вспоминает автор, поскольку «всем было известно о том, как в 1980-х он, будучи оперативником КГБ, гонялся в Ленинграде за диссидентами. Честно сказать, многие из нас подумали, что сказанное Путиным — это скорее дымовая завеса, чем подтверждение серьезных намерений. Мы опасались правительства и ждали худшего. К счастью, мы ошибались».

Путин «держал слово на протяжении следующих 13 лет», говорится в статье. «С 2000 по 2012 год направленные на регулирование интернета законопроекты, которые кто только не вносил, начиная от мэра Москвы Юрия Лужкова до министров правительства, …немедленно хоронились и забывались, так как их не поддерживал президент. В результате интернет в России превратился в единственную конкурентоспособную отрасль… Кроме того, интернет стал единственной в России территорией ничем не скованной свободы слова».

Какова же была причина такой политики? Тому есть несколько объяснений, полагает автор: «Либо президент был уверен, что российский сегмент интернета (так называемый Рунет) всегда будет слишком мал, чтобы быть значимым, или же он просто не хотел позориться перед «большой восьмеркой» чересчур китайским поведением. А может быть, был искренне уверен в действенности стратегии его советников, в соответствии с которой следовало не закрывать антиправительственные сайты, а создавать проправительственные… Так или иначе, дав обещание не вмешиваться, Путин действовал в соответствии с ним почти 13 лет. К сожалению, сейчас эти счастливые 13 лет позади, и мы наблюдаем быстрое и беспощадное уничтожение сетевой свободы».

«Никто не может сказать, что заставило Путина впоследствии изменить свое мнение об опасности сетевой свободы. Кто-то говорит, что на него произвела впечатление революция в Молдавии, в результате которой в 2009 году было смещено пророссийское коммунистическое правительство, ведь ее катализатором явился Твиттер. Я сильно сомневаюсь в истинности этого предположения, поскольку Путин не стал бы выжидать три года после кишиневских событий, прежде чем на них отреагировать. Другие указывают на «арабскую весну», видя в ней поворотную точку… С этой гипотезой я тоже не согласен. Мубарак не был другом Путина, а парня, который им был (Муаммара Каддафи), свергли и убили воинствующие племена, на которых интернет никакого видимого влияния не оказывал. В том, что Путин вдруг в одночасье превратился в параноидального ненавистника интернета, повинны московские акции протеста 2011-2012 годов», — убежден Носик.

Перечисляя недавно принятые Думой законы, которыми фактически вводится «цензура» интернета, он отдельно останавливается на правовой норме, обязывающей интернет-компании хранить информацию на серверах, физически расположенных на территории России, и без всяких дополнительных санкций передавать ее российским правоохранительным органам. «5 мая 2014 года этот законодательный шедевр в духе Оруэлла был подписан Владимиром Путиным. 1 августа 2014 года он вступает в силу. Станет ли этот день последним для российского интернета? — задается вопросом Носик. — Может, и так. Если какой-нибудь новый закон не убьет его еще раньше».